* * *
Я жизнь люблю с её причудами,
Хотя ценитель и плохой;
С её гореньями, остудами,
С её зерном и шелухой.
Всевышний знает жизни цену;
Его шторма, его и гладь,
Он выпустил нас всех на сцену,
Мы роль обязаны сыграть.
Почти вслепую тянем строки
Среди непонятого груд.
Быть может, не осудит строго
Он нас за глупую игру.
РОДНИК ИСЧЕЗ
Исчез родник в сыром логу,
И не бежит ручей в болотце.
Ну что ж, воды набрать могу
Я из глубокого колодца.
Вода в колодце «тяжела»,
И для питья солоновата,
А родниковая была
Живая, чистотой богата.
Мы брали воду из ручья
И рассуждали как «халдеи»:
«А чья вода? Вода ничья.
Любой из нас ручьем владеет».
Еще один родник исчез,
Загублен не рукой злодейской...
Мы сами выше лога лес
Срубили ради нужд житейских.
НЕЧАЯННЫЙ СНЕГ
Снег ночью выпал. Не чудо ли это?
Природа на выдумки торовата:
Июнь во дворе — зеленое лето,
А на ветвях — холодная вата.
Солнце взошло, и капелью светлой
Начали плакать листья и травы...
Так неужели и мы с тобой встретились,
Словно с травою снег — для забавы?
* * *
Осень цветет ошалело
(Может предчувствует снег).
Осень видать одолела
Зависть к цветущей весне.
Краски и ярки и броски
(Сколков среди полей).
Но золотистой березке
Все же весна милей.
* * *
Успокойся, ничего не стряслось.
Просто — листья желтеют,
Просто — морось, не дождь,
Просто — вечер притих,
Просто — ветер устал,
Просто — день не по-летнему
Короток стал.
Просто был изменен
Трамвайный маршрут —
Потому что подъем
Стал опасен и крут.
Был наш двор проходным,
А теперь он — тупик,
Кто-то очень чужой
В нашу тайну проник.
Успокойся, ничего не стряслось,
Просто самое лучшее
Прочь унеслось.
* * *
Кусок коры под ивовым кустом
Лежит себе спокойненько пластом.
Лежит себе спокойно истлевает,
И это тление жизнью называет.
* * *
Можно петь об обычных вещах:
Об обычном хлебе, о щах,
Также можно перетерпеть —
Про обычные вещи не петь.
А поэзия все-таки есть —
Не кирпич силикатный, не жесть,
Не для печки пузатой дрова.
Да, слова. Но какие слова!
Это в сердце запрятанный плач,
Это радость летящая вскачь,
Это в небо зовущий полет,
Это слезы, когда поёшь.
Если этого в строфах нет —
Для чего весь кордебалет?
ТУЧА
Туча тихо прошла
Нас дождем обделя.
Задыхались леса,
Задыхались поля.
А ведь влаги в ней
Столько: пей — не хочу.
Я на тучу гляжу,
Я ей снизу кричу:
«Ты в болото прольешь
Свою воду шутя...»
Полю нужно дождя.
Полю нужно дождя.
* * *
Мороз ударил не сразу,
Сначала была слякоть.
На стёклах вода размазана,
И вечера длинного копоть.
Я уходил не оглядываясь.
Вот оно как, вот оно...
Конечно, была радость...
Все превратилось в скомканность.
Все стало перепутано,
Все стало перекручено.
А приморозит утром —
Небо простится с тучами.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Леонид, простите, но это - бездарно!
Писать созерцательные (безличные) стихи считается дурным тоном еще с 12 века.
Ну, а за рифму,естественно - 3 с натяжкой.
Богу - богово, поэту - поэтово, убежденномму - убежденчиства, а рифмоплетам - список рекомендуемой литературы! Напишите - вышлю. Комментарий автора: Спасибо.
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
