В книге жизни порой очень много страниц:
Неотмеченных дат и стареющих лиц,
И фальшивых аккордов, увядших цветов.
Кто-то может найти там былую любовь…
Есть глава, не у всех, посвящённая детям.
И мечте потаённой - стать великим поэтом…
У мужчины – страница о женщине «вамп».
Никогда не откроет подробностей вам…
И у женщин, конечно же, столько страниц,
Посвящённых особому званию – «Принц»!
Принц-блондин, Казанова и просто брюнет.
От альфонсов и Жиголо – тёплый привет.
Эти главы обычно в начале случаются.
Но проходят года и страницы меняются.
Вот скандалы и распри, ужасный разврат,
У кого-то - сестра и двоюродный брат…
Кто-то тайно свою посещает соседку.
Муж ушёл от неё – променял на нимфетку.
Кто-то верил, любил и надеялся очень,
А потом всё открылось, - и он опорочен.
На последних страницах обычно читаем:
О покое, здоровье и внуках мечтаем...
Почему каждый жизнью быть должен побит,
Чтобы после надеяться, верить, любить?
Книгу жизни легко превратить в черновик.
Уничтожь, как школяр, с "двойкой жирной" дневник!
Раз уж прошлое к нам никогда не вернётся,
Стоит набело жить и жалеть не придётся!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
